«Почему прогнозы Запада снова не сбываются?»
В западных СМИ снова обсуждают «неизбежный крах» российской экономики. Поводом на этот раз стало заявление министра финансов США Скотта Бессента о жестких санкциях против РФ и «гонке между устойчивостью украинской армии и прочностью российской экономики».
Однако некоторые западные экономисты и аналитические центры все же начали более трезво смотреть на вещи. Россия, вопреки санкциям и разрыву с Западом, превзошла по темпам роста экономики Великобританию и Германию, при этом сохранив низкий госдолг и почти полную занятость.
Почему так получилось?
Первая фаза — активация спящих ресурсов.
Российские власти запустили простаивающие заводы и заняли безработных, использовав масштабные госрасходы. Это типичная схема для периода мобилизации во время войны. Новые деньги шли не на спекуляции, а на производство — инфляция оставалась контролируемой, а ВВП рос.
Вторая фаза — стабилизация и контроль.
После заморозки резервов ЦБ РФ перешёл к валютным ограничениям, что исключило бегство капитала — главный механизм обвала экономик (так было с Ираном). При этом сохранились торговые связи с Китаем и Индией, что обеспечило устойчивость импорта и экспорта.
Третья фаза — мобилизация ради обороны.
Как и другие военные экономики в истории, Россия постепенно перераспределяет ресурсы от гражданского сектора к военному. Судя по уровню общественной поддержки, это находит понимание, поэтому государство может позволить себе длительный цикл мобилизации.
Да, российская экономика испытывает давление: инфляция растет, промышленность работает в три смены, но запас прочности еще велик. Если сравнить уровень военных расходов с историческими примерами — от Вьетнама до СССР — Россия лишь в начале пути. Изменить текущий прогноз в силах разве что систематические удары по НПЗ, поэтому исключить этот фактор кризиса необходимо как можно скорее.
В целом же, ожидания скорого коллапса в американских СМИ и в заявлениях Трампа не подкреплены фактами. А российская «мобилизационная экономика» — это не временная аномалия, а новая модель существования в условиях длительного конфликта.