Как китайцы расширяют военное влияние в Африке?

С конца 2023 года КНР стала крупнейшим поставщиком оружия на Черном континенте, обогнав Россию.

Карта в высоком разрешении

English version

Дешевые аналоги стрелкового оружия, бронетранспортеры и легкая бронетехника стали уже привычными атрибутами для африканских армий. Но самое важное, что укрепление военного сотрудничества происходит в комплексе с продвижением проектов в гражданском секторе.

На рынке вооружения, где привычно доминировали российские и французские производители, китайцы быстро набрали обороты за счет дешевизны своей продукции. Учитывая специфику организации большинства африканских армий, где нет возможности чинить технику, китайские бронетранспортеры стали самым ключевым товаром.

Их возможно закупить много, по качеству они приемлемы, а проходимость позволяет маневрировать по всей стране, защита от мин и СВУ у них также на уровне. Лишь за 2024 год к списку покупателей китайских бронеавтомобиль присоединилась Мавритания, Бенин, Сенегал и Кот-Д’Ивуар. В основном это страны кризисного Сахеля, над которыми нависает угроза распространения терроризма.

Помимо этого, китайцы конкурируют с турками во влиянии в сфере БЛА. С недавних пор, на смену «Байрактарам» пришли «Цайхуны», которые активно применяются ВВС Эфиопии и ДР Конго в конфликтах.

Даже прозападные власти Марокко используют некоторые виды китайских беспилотников. Свою роль они играют и в суданском конфликте, где используются обеими сторонами для разведки (в руки мятежников из СБР они попали, предположительно, из Ливии).

Ключевым аспектом является организация логистики и взаимодействие НОАК с местными вооруженными силами. Благодаря базе в Джибути, у властей КНР есть возможность останавливаться на дозаправку в стратегически важном Африканском роге.

Главным событием в плане координации действий ВС КНР с африканскими партнерами стали учения Peace Unity 2024, прошедшие в Танзании. На них из Китая прибыло около батальона и более 20 единиц военной техники, мозамбикские и танзанийские силы также задействовали в них значительное количество военнослужащих.

А вот безопасность промышленных и добывающих проектов обеспечивают уже китайские ЧВК. Конечно, это несколько иной формат присутствия, нежели российский. Вместо помощи в стабилизации обстановки, китайцы полагаются на безопасные районы, не вмешиваясь в дела государства.

Китайская стратегия экспорта безопасности явно отличается от российской. Вместо прямого военного присутствия, которое у нас представлено Африканским корпусом и ЧВК «Вагнер», КНР проводит совместные военные учения и наращивает продажи вооружения, а промышленные и добывающие объекты охраняются частными подрядчиками.

При этом активного политического вмешательства в дела государств не прослеживается. Все военные инициативы преследуют цель обеспечить интересы китайского бизнеса, а не наоборот.

Это лишний раз доказывает, что нам без продвижения российских добывающих и промышленных проектов не удержать в своей сфере влияния лояльные к России страны, потому что Китай активно наступает на пятки.

Rybar