Кто и как выводит из строя железные дороги России

В последний месяц резко возросло число происшествий на железных дорогах России. То в Красноярском крае сойдёт поезд с рельсов, то в российском приграничье загорится технический шкаф, то произойдёт ещё какое-то событие. Из-за резонанса подобных акций создаётся впечатление, что едва ли не каждый день российские железные дороги становятся объектами терактов.

Происходит подобное не просто так. Еще в марте 2022 года советник Офиса президента Украины Алексей Арестович открыто угрожал РФ и Белоруссии «рельсовой войной»: целью было нарушение логистики российских войск и снабжение группировки, задействованной в зоне специальной военной операции.

От слов украинцы перешли к делу уже в апреле прошлого года. Одной из самых крупных акций стал подрыв железнодорожного моста между Суджой и Сосновым Бором в непосредственной близости от российско-украинской границы в начале мая прошлого года, а затем — взрыв на Крымском мосту в октябре.

Позднее начались сходы вагонов с рельсов и поджоги оборудования — причем, не только в приграничных территориях, но и на востоке страны, включая Поволжье, Урал и Сибирь, где сосредоточена значительная часть предприятий российской военной промышленности.

Команда Рыбаря решила разобраться, какие события на самом деле — результат деятельности украинских диверсантов, а какие произошли по бытовым и техническим причинам.

Масштаб ущерба и последствия от диверсий

Карта в высоком разрешении

English version

С начала СВО мы насчитали более 50 случаев схода вагонов с рельсов по всей стране. Однако едва ли «диверсанты» причастны даже к малой доле таких происшествий: показатели сопоставимы с данными за прошлые периоды. Например, в 2019-2020 годах количество сходов с рельсов достигало 44 раз. А основной причиной подобных событий стали некачественная эксплуатация требующих ремонта вагонов, так и техническое состояние путей.

Но если даже предположить, что хотя бы часть из этих акций имеет отношение к деятельности украинских диверсантов и их подражателей, то всё равно остаётся вопрос практического эффекта. Подобными мерами добиться долговременной остановки движения по тому или иному участку не получится: в большинстве случаев можно восстановить оборудование достаточно быстро.

За исключением подрыва инфраструктуры (например, взрывов ж/д мостов) все подобные акции — если предположить, что они всё-таки являются результатом деятельности украинских ДРГ, — нанести серьезный урон не могут.

Но есть важный информационно-психологический аспект. Контролируемые украинскими спецслужбами сообщества «диверсантов» стараются брать ответственность за любой подобный инцидент в России, пытаясь нагнетать панику среди населения. В том числе и за сход вагонов с рельсов по техническим причинам.

То, что большая часть сходов вагонов с рельсов, не имеет никакого отношения к деятельности украинских диверсантов, косвенно подтверждают и фактические аресты. Почти все задержанные (около 70 человек) — это те, кто поджигал (или пытался поджечь) релейные шкафы.

Эту гипотезу подтверждают даже данные, собранные проукраинскими «иноагентами» из «Медиазоны». По их информации, никому из арестованных не предъявили обвинений за попытку пустить под откос поезд (а таких случаев, напомним, всего 50 за 15 месяцев СВО).

Конечно, сход вагонов с рельсов и потеря грузов осложняет военную логистику и ведёт к увеличению сроков перевозки. В условиях интенсивных боевых действий это может сказаться на графике поставок военной техники или необходимого войскам ГСМ.

Почти в каждом конкретном случае ущерб от схода вагонов с рельсов невелик: собрать груз, восстановить работу ветки или, в худшем случае, отправить новый грузовой поезд не составит большого труда (да и все перевозимые грузы застрахованы). Однако в совокупности издержки от этого растут и увеличивают и без того возникающие сложности с производством и поставками.

Большая часть реальных диверсий, как и было сказано выше, — поджоги релейных шкафов, в которых находится автоматика, регулирующая движение на путях. Подобные акты практически не влекут последствий, но иногда злоумышленникам все-таки удается нарушить движение поездов — причем, пассажирских, а не военных. Так, например, в начале мая этого года в Петербурге из-за поджога движение пригородных поездов на Финляндском направлении было задержано на полчаса.

Но от подобных диверсий и актов железнодорожного вандализма всё-таки результат есть: всё это влечёт стрессирование населения. Негативный информационный фон, который умело нагнетает противник, усугубляется ложным ощущением вездесущести диверсантов, которые якобы проводят свои акции то на востоке, то на западе России.

Эффективность, впрочем, сомнительна: люди склонны быстро привыкать к негативным инфоповодам (достаточно посмотреть на изменение отношения населения к обстрелам Белгородской области, которые превратились в пугающую рутину). Да и часто ли граждане обращают на поджоги релейных шкафов внимание? Такие акции, скорее, могут вызвать разговоры о неэффективности российских силовиков. Кроме того, теракты постоянно держат в напряжении правоохранительные органы, которым и без того есть чем заняться.

Если же провести корреляцию фактов диверсий (и взятия ответственности за мнимые акты), то видно, как противник пытается увеличить объёмы диверсий во время активных боевых действий. Большое количества случаев порчи ж/д оборудования наблюдалось в октябре прошлого года во время отступления ВС РФ из Херсонской области. Второй период — май 2023 года, поскольку это является одним из элементов контрнаступления ВСУ.

Профессиональные диверсии с реальными последствиями

Однако не стоит списывать со счетов и настоящих украинских диверсантов — в граничащих с Украиной Курской, Брянской и Белгородской областях в начале СВО периодически происходили подрывы путей. Самый громкий случай — подрыв железнодорожного моста через речку Смердица на перегоне между Суджей и Сосновым Бором в Курской области.

В Крыму несколько недель назад диверсанты взорвали пути на ветке в Бахчисарайском районе: с рельсов сошли несколько вагонов с зерном. Как и в случае с мостом в Курской области, организаторы теракта так и не были найдены.

Самый яркий теракт за весь период СВО — взрыв на Крымском мосту, который нанес существенный урон железнодорожной части, ограничив ее полноценное использование до мая этого года.

В отличие от поджогов релейных шкафов и интернет-диверсантов, которые берут на себя ответственность за каждый сход вагона в России, эти диверсии организованы хорошо обученными профессионалами.

И попытки провести такие акты, к сожалению, будут предприниматься и дальше. И в это же время завербованные украинскими спецслужбами жители России будут оттягивать на себя внимание правоохранителей сравнительно безвредными поджогами релейных шкафов и контактных сетей.

Кто организовывает и проводит диверсии?

Очевидно, что подобные мероприятия курируются украинскими спецслужбами, представители которых все чаще признают свою роль в терактах на территории России. Задачи по проведению диверсионной деятельности на территории РФ им уже, в свою очередь, ставят британские кураторы. Мы неоднократно писали, что диверсионной деятельностью в приграничье, равно как и организацией терактов в России, руководят британские специалисты (что даже подтвердили в иностранной прессе).

Но кто выполняет их задания «на земле»? К сожалению, социальная база для вербовки на подобную деятельность есть. В России хватает и выходцев из самой Украины, и россиян, сочувствующих противнику.

Прежде всего, речь о беженцах из Украины: досконально проверить каждого практически невозможно. Некоторые могут выполнять функцию «спящих агентов» или координаторов низшего звена, связывающих исполнителей с заказчиками.

Проанализировав имеющиеся данные, мы пришли к выводу, что подавляющее большинство диверсий планировалось или было совершено подростками и студентами, готовыми либо за небольшие деньги, либо из идейных соображений выполнить небольшое задание. За это им теперь придется расплачиваться 10-20 годами жизни в колониях строгого режима.

Украинских кураторов подобные риски не волнуют: отработанный материал можно списать и набрать новых «диверсантов» в контролируемых спецслужбами группах. В каждом из таких сообществ имеются контакты для обратной связи, а нередко и инструкции как организовать диверсию своими руками.

Молодежь — не единственный объект внимания украинских спецслужб. На днях в британском The Times писали, что для диверсий украинцы используют также российских пенсионеров, шантажируя простодушных стариков информацией об их пенсионных накоплениях и балансе на банковских картах.

И действительно, встречались случаи, когда пенсионеров ловили за поджогами (правда военкоматов). Такие истории потом используются в украинской пропаганде: там подают это под соусом «борьбы стариков против несправедливого вторжения».

Если обобщить вышесказанное, то мотивации диверсантов — это антироссийские убеждения, желание «легко» подзаработать, шантаж и попытка заявить о себе.

Как выглядит механизм вербовки?

Сейчас для вербовки достаточно использовать социальные сети — в Telegram существует множество групп и чатов, в которых активно обсуждаются теракты. Благодаря им, кураторы находят рядовых исполнителей, которым безо всяких проблем можно перевести деньги через криптовалюту.

Задания выдаются в игровой форме максимально конкретно, структурировано и подробно. Общий план достаточно предельно прост: «найти рядом железнодорожную станцию, произвести по инструкции определенное вещество или использовать подручные средства, вскрыть релейный шкаф, поджечь его, сфотографировать, а потом получить деньги».

С шантажом все ещё проще: с начала СВО Россию захлестнул поток мошеннических звонков с территории Украины от «сотрудников банков», «правоохранителей» с предложением перевести на указанный счет средства, чтобы помочь следствию или сохранить имущество.

Позднее, что также подтверждают данные ФСБ РФ, мошенники предлагают вернуть украденное, предлагая в обмен поджечь объект инфраструктуры или, например, военкомат.

Как с этим бороться?

Самое простое, быстрое и недорогое решение — увеличить штат путевых обходчиков. В связи с регулярными оптимизациями в РЖД их число в последние годы порядком сократилось, но в период боевых действий люди, которые регулярно следят за путями и железнодорожным оборудованием на важных участках, жизненно важны. Патрулировать подъездные пути к промышленным предприятиям вполне могут и сотрудники охраны объектов, что в общем-то должно быть в их же интересах.

Не менее важно использовать в охране объектов современные технологии.

На уязвимых участках, где диверсия может привести к тяжелым последствиям (насыпи, глубокие выемки, подъезды к мостам и тоннелям, изгибы), на магистральных железнодорожных путях необходимо установить системы видеонаблюдения с камерами высокого разрешения. Необходимо создать центры обработки данных с современным ПО, которые будут анализировать информацию о состоянии путей в реальном времени.

Мы не говорим о том, что таким образом нужно полностью оборудовать все магистрали — решение подобной задачи займет годы и потребует многомиллиардных расходов, но защитить самые болезненные участки необходимо.

Такая технология сегодня не является чем-то впечатляющим. По этому же принципу построена система безопасности в московском метрополитене, а также столичная система видеонаблюдения.

Аналогичные технологии используют операторы украинских беспилотников прямо на фронте: в ключевых штабах организовываются ЦОДы, где координаторы в режиме реального времени одновременно отслеживают полет 12-16 БЛА.

Противник неплохо осведомлен о российской железнодорожной сети и ее состоянии. Необходимое подтверждение о проходе грузов по тому или иному участку можно получить, попросту заплатив деньги за наблюдение за составами местным жителям, готовым к сотрудничеству с украинской разведкой.

В то же время информационная безопасность на предприятиях ОПК и других крупных объектах промышленности оставляет желать лучшего, как и контроль над распространением сведений со стороны сотрудников.

Если противник способен выудить информацию о номенклатуре грузов, дате и времени отправок и приемок, то систематизировать эти сведения и организовать диверсию на необходимом участке становится в разы проще.

Что в итоге?

Несмотря на сравнительно высокое число небольших диверсий, включающих в себя поджоги релейных шкафов и порчу железнодорожного оборудования, переоценивать их эффект сейчас все-таки не стоит.

Проведенные профессиональными диверсантами точечные акции — взрыв железнодорожного моста в Курской области, теракт на Крымском мосту или подрыв полотна в Бахчисарайском районе Крыма нанесли несравнимо больше урона, чем все поджоги релейных шкафов и прочая порча оборудования вместе взятые.

Диверсии от гражданских лиц внутри страны пока не повлекли большого материального ущерба: гораздо большего эффекта они достигли в психологическом плане. Население испытывает стресс, а силовики вынуждены растягивать силы и внимание.

Под прикрытием украинского конфликта западные спецслужбы активно изучают слабые места и уязвимости российской инфраструктуры, чтобы быть готовыми нанести непоправимый ущерб если не сейчас, то в недалеком будущем.

Железнодорожная сеть России — нервная система страны, от которой зависит и своевременная поставка грузов, и работа промышленности, и возможность в кратчайшие сроки перебрасывать войска на нужный участок.

И эту систему жизненно важно содержать и охранять на самом высоком уровне с учетом всех самых современных технологий.