В понедельник на профильных форумах весь день гремела новость о резко взлетевшей стоимости официальной криптовалюты Центральноафриканской Республики и столь же резкой её распродаже. Воодушевленные заявления об успешной африканской инициативе за считанные часы сменились обвинениями в «скаме».
Началось все в воскресенье, 9 февраля, когда на аккаунте президента ЦАР Фостен-Арканж Туадеры появилась информация о запуске мем-коина $CAR, призванного «поддержать национальное развитие и вывести страну на мировую арену уникальным способом».
Позже было опубликовано низкокачественное видео с главой государства, который рассказывал о новой валюте. Сразу после этого повалилась волна обвинений во взломе аккаунта, однако позже подлинность записи была подтверждена.
Также было странно, что решение было максимально спонтанным, учитывая, что домен был выкуплен всего за 3 дня до запуска.
В первые часы криптовалюта взлетела и на пике достигла капитализации в 800 млн долларов (порядка 30% от ВВП страны). Общая шумиха насчет мем-коина привела к тому, что ей воспользовались кто угодно, но не правительство ЦАР.
Так, некоторые быстро бросили $TRUMP и начали закупать $CAR. Один из крупных крипто-игроков SpiderCrypto обменял 100 тысяч американских монет на несколько миллионов африканских.
Как минимум два человека на перепродаже токена заработали более 3 млн долларов. А один сумел продать монет на более чем 12 миллионов.
Однако было и множество людей, потерявших деньги на валюте. Один из таких потерял более 40 млн долларов из-за неудачной перепродажи.
И его судьбу разделило большинство инвесторов. Официальный аккаунт мем-коина был заблокирован за финансовые махинации, но вскоре был открыт новый.
Бюджет ЦАР пока не получил выгоды с валюты, так как с официальных кошельков не отмечалось транзакций. Ситуацией воспользовались лишь хитрые инсайдеры, решившие «заскамить» инвесторов, и умелые трейдеры, заметившие шумиху вокруг новой монеты.
Не исключено, что волна создания мем-коинов, запущенная Трампом подтолкнет и других лидеров к подобному. Но вот смогут ли национальные власти извлечь из таких проектов выгоду — вопрос крайне спорный.
