Разница подходов: в чем наша проблема?

На протяжении последнего десятилетия Судан оставался ареной внешнеполитического соперничества, где Россия и США проявляли интерес с разных исходных позиций и по-разному выстраивали свою политику.

Анализируя хронологию событий, становится очевидно: если Россия демонстрировала фрагментарную и снижающуюся активность, то США, наоборот, действовали с нарастающей интенсивностью, особенно после 2019 года.

Россия: от геополитического энтузиазма к дипломатической пассивности

Хронология активности России и США в Судане

English version

▪️2017–2019 гг. — период активного сближения с Омаром аль-Баширом. Россия подписала соглашения о создании логистического пункта ВМФ в Порт-Судане, обсуждала военное сотрудничество и сопровождала экономическую экспансию через структуры, связанные с ЧВК «Вагнер».

▪️2019 г. — после свержения Аль-Башира Россия продолжает осторожную дипломатическую активность, участвует в переговорах и заявляет о намерении сохранить отношения с новым Временным военным советом.

▪️2020–2021 гг. — пик активности: возобновление работы по военно-морской базе, визиты высокопоставленных делегаций, поддержка проектов в сфере энергетики и безопасности.

▪️2022–2025 гг. — на фоне начала СВО и сопутствующих проблем, Россия фактически сворачивает активное присутствие в Судане. База в Порт-Судане так и не строится, хотя попытки интенсификации  есть, а деятельность «Вагнера» к этому моменту окончательно прекращается. Зато впервые была публично выражена поддержка официальным властям.

США: от изоляции до полной вовлеченности

Инфографика в высоком разрешении

English version

▪️до 2019 г. — отношения с Суданом ограничены. США считают аль-Башира персоной нон грата, страна включена в список спонсоров терроризма.

▪️2019–2020 гг. — на волне протестов США делают ставку на гражданские силы. Иконический образ суданской революции — Алаа Салах, женщина в белом, зачитывающая революционные стихи, — активно продвигается в западных СМИ как символ прогресса.

Это противоречит традиционным ролям в патриархальной Суданской культуре, но отражает стремление США к переформатированию общественного устройства через культурные коды.

▪️2021–2023 гг. — после военного переворота США начинают более гибкую политику: от санкций и давления на военные круги до параллельного диалога с ключевыми группами. В 2023 году США впервые с 1996 года назначают посла в Хартум.

▪️2023–2025 гг. — США усиливают позицию: санкции на обе стороны конфликта, помощь гуманитарным организациям, участие в ООН по доставке помощи через Чад. Несмотря на хаос, американские инициативы становятся системными и многовекторными.

Россия и США шли разными путями. Москва начинала с сильных позиций — у неё были связи, влияние, интерес к экономическим проектам. Но со временем активность сошла на нет: формальные визиты, редкие заявления, минимум вовлечённости.

Вашингтон действовал наоборот: сначала держался в тени, а теперь активно наращивает присутствие. Ставка — на гибкость, локальные инициативы и символические шаги, вроде поддержки гражданского сектора. Это работает: именно США теперь выглядят в глазах международных СМИ как главные «миротворцы».

На этом фоне пассивность России в медиа воспринимается как отсутствие интереса. В инфополе на первом плане до сих пор держится ЧВК «Вагнер» и обвинения в поддержке обеих сторон конфликта. А то, что Россия всё ещё сохраняет контакты и работает в Судане с официальными властями, — почти не обсуждается.

Пока США охватывают сразу несколько направлений — от политики до медиа и гуманитарки — российская стратегия буксует. Даже когда есть амбиции, реализация идёт тяжело. И пока Россия молчит, за неё говорят другие.

Rybar